Кройка и шитьё Германии

Послевоенная история Германии показывает: разделить государство «по-живому» и даже сформировать из одного народа две разные политические нации не так сложно, как кажется на первый взгляд. Гораздо труднее «сшить» народ заново.

Статья с некоторыми сокращениями была опубликована в журнале "Фокус" 17 июня 2016 года. Лонгрид здесь.

Все материалы раздела "Политическая история"

Все заметки про историю бизнеса

 

Джокер

20 июня 1948 года в Бизонии – территории Германии, состоявшей из объединенных оккупационных зон США и Великобритании – началась конфискационная денежная реформа. Денежные накопления «западных» немцев обменивались на новую марку в пропорции 1:10. В результате обесценивавшиеся рейхсмарки и оккупационные марки через Западный Берлин потоком хлынули в советскую оккупационную зону.

 

Оккупационные зоны Германии

 

В ответ маршал Соколовский – главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии и главноначальствующий Советской военной администрации в Германии – приказал перекрыть водное и железнодорожное сообщение Берлина с Бизонией. Западным союзникам было позволено снабжать свою зону оккупации Берлина при помощи авиации. Через месяц СССР был вынужден начать ввод «восточной» марки в своей оккупационной зоне.

Так советская и восточно-германская историография описывала начало процесса разделения Германии на два государства. Агитпроп тех лет не скупился на гневные эпитеты. «Под руководством американских империалистов западные державы направили всю свою политику на финансовое, экономическое и политическое порабощение и колонизацию Западной Германии. Курс этой политики вел к расчленению Германии путем образования сепаратного немецкого западного «государства», к превращению Западной Германии в стратегический плацдарм США. Эта политика сопровождалась истерической военной шумихой под тем предлогом, что с Советским Союзом якобы невозможно вести успешные переговоры», - Отто Гротеволь, премьер-министр ГДР, для журнала «Огонёк», 1950 г.

Но Запад не даром жаловался на трудности в переговорах о судьбе Германии. Ведь первые 7 лет после войны Сталин использовал оккупированные Советским Союзом германские земли в качестве джокера в своей сложной дипломатической игре. Причём иногда могло показаться, что советский лидер и сам не вполне понимает, какую игру ведёт.

 

Собака на сене

К концу Второй мировой страны-союзники имели только одно ясное намерение относительно Германии: сделать ее безопасной для Европы, искоренив германский нацизм и милитаризм.  Как затем должна была развиваться германская государственность, союзники собирались подумать после.

«Мы полны решимости… принять совместно такие меры в Германии, которые могут оказаться необходимыми для будущего мира и безопасности всего мира. В наши цели не входит уничтожение германского народа. Только тогда, когда нацизм и милитаризм будут искоренены, будет надежда на достойное существование для германского народа и место для него в сообществе наций».

Коммюнике о Крымской конференции, 4–11 февраля 1945 г.

 

В 1946 году союзники приняли решение снизить промышленный потенциал Германии до уровня 1932 года. В стране было демонтировано 1800 заводов. Наиболее радикально действовал СССР как самая пострадавшая в ходе войны сторона: треть производственных мощностей Германии (почти вся тяжелая и машиностроительная промышленность советской оккупационной зоны) была вывезена на восток для восстановления советской экономики.

Уже к концу 1946 года в США понимают, что послевоенное обнищание Европы и, в том числе, Германии выгодно только СССР. Люмпенизация населения привела к росту левых и просоветских настроений даже в Восточной Германии, несмотря на все тяготы советской оккупации. Поэтому 6-го сентября 1946-го года госсекретарь США Джеймс Бёрнс заявил: «Американский народ готов вернуть Германии право образовать собственное правительство и открыть народу Германии возможность вернуться в число достойных стран среди свободных и миролюбивых народов мира».

5 мая 1947 года новый госсекретарь, Джордж Маршалл, провозгласил новую концепцию поддержки европейских стран, воплотившуюся впоследствии в т.н. «план Маршалла». Суть плана заключалась в том, что США брались финансировать целевые программы возрождения экономик европейских стран – как безвозмездной помощью, так и льготными кредитами на приобретение в США продовольствия и сырья. План позволял Штатам незамедлительно активизировать свою внешнюю торговлю, а европейским странам сделать быстрый рывок из послевоенной разрухи.

«Мы можем решить, что трудности и риск, связанные с программой помощи Европе, слишком велики. Но тогда, по моему мнению, следует ждать, что вся Западная Европа попадет в ту же сферу влияния, что и страны Восточной Европы. Европейский континент перешёл бы под контроль строя, открыто враждебного нашему способу жизни и форме правления».

Государственный секретарь США Джордж Маршалл, 14 февраля 1948 г.

 

Советскому Союзу вначале было предложено выступить донором этой программы вместе с США. Но разрушенная войной экономика не давала СССР возможности выступить в этой роли. Тогда Штаты предложили Союзу стать вместе с подконтрольными ему государствами Восточной Европы реципиентами помощи. Но это означало бы для СССР потерять значительную часть влияния на страны «народной демократии».

Поэтому Сталин не только отказался от участия СССР в американской программе восстановления экономики Европы, но и запретил участвовать в ней своим новым восточноевропейским сателлитам. Сразу после парижской конференции, посвященной запуску программы Маршалла, в сентябре 1947-го, по инициативе Сталина создается Коминформ – координационный центр коммунистических партий европейских стран, включая компартии Италии и Франции, призванный противостоять влиянию США в Европе.

Однако СЕПГ – Социалистическая единая партия Германии, или, как ее называли в самой Германии – «русская партия», в Коминформ не вошла. СССР на словах продолжал придерживаться курса на воссоздание единого германского государства, демонстративно отделяя оккупированную часть Германии от прочих стран «народной демократии», где полным ходом шло строительство «социалистического лагеря». Но при этом категорически возражал против американской программы восстановления немецкой экономики. И одновременно содействовал спешной коммунизации на подконтрольной ему территории, которую проводила СЕПГ, пришедшая к власти под прикрытием советской военной администрации.

«Антифашистский силы очистили государственный аппарат в советской зоне оккупации и обеспечили решающее влияние рабочему классу, выступающему в союзе с трудящимся крестьянством, - писал о тех годах Вальтер Ульбрихт, глава СЕПГ с 1950 года. - Земельные владения свыше 100 гектаров были отчуждены и разделены между батраками, малоземельными крестьянами и переселенцами. Все концерны и предприятия крупной индустрии переданы в руки народа. Все банки конфискованы и превращены в народные».

Все это говорило о намерении советских властей: привести Германию к объединению максимально разорённой репарациями, деиндустриализированной и деморализованной, но с сильной, мобилизованной и готовой на все ради власти партией большевистского типа.

Не видя перспективы достичь согласия с СССР о будущем единой Германии, на конференции в Лондоне в феврале-марте 1948-го США и Великобритания решают начать реализацию экономических реформ автономно, на подконтрольной им территории –  Бизонии. В ответ за неимением других аргументов СССР угрожает союзникам блокадой Западного Берлина. Те не поддаются на шантаж, и 1 апреля советская армия начинает задерживать транспорт, направляющийся в Берлин из Бизонии. Затем следует денежная реформа в Бизонии, за ней выпуск восточногерманской валюты. Казалось бы, превращение оккупационных зон в отдельные государства было неминуемо. И государства через год действительно появились: 7 сентября 1949-го была провозглашена ФРГ, через месяц - ГДР. Но 4 следующих года Сталин снова и снова пытался вернуть разрушенную войной и окончательно опустошенную оккупацией «свою» треть Германии хотя бы за какой-то профит. Помешали этой сделке сами немцы.

 

Эрхард против Гротеволя

В то время как восточногерманские социалисты экспроприировали земли и заводы, вводили пятилетние планы и загоняли крестьян в «товарищества по сельскохозяйственному производству», в ФРГ христианско-демократическое правительство Аденауэра проводило либеральные реформы.

Возглавивший реформы министр экономики Людвиг Эрхард считал, что вывести страну из катастрофического положения смогут только предприниматели. И главное, что должно сделать для них правительство – освободить от государственного регулирования. Уже на следующий день после денежной реформы правительство четырьмя распоряжениями, как впоследствии описывал сам Эрхард, «одним махом выбросило в мусорную корзину сотни всяческих приказов и распоряжений, регулировавших экономическую жизнь и цены». «При этом мы прибегли к единственно возможному методу, - добавил министр, — отказались от перечня всего того, что теряет силу, и четко обозначили только то, что должно оставаться в силе. Таким образом был сделан огромный шаг к цели, которой является освобождение экономики от непосредственного влияния бюрократии».

Уже через несколько месяцев западногерманские социал-демократы организовали общенациональную забастовку с требованием отставки правительства, превращавшего ФРГ «в рай для богатых и ад для бедных». Но правительство выстояло, в том числе благодаря поддержке США в рамках «плана Маршала». Впрочем вклад США в восстановление экономики ФРГ был не так велик: всего $1,3 млрд (примерно $15 млрд в современных ценах), основная часть которых пришлась на сырье и продовольствие.

Страны, получавшие помощь по плану Маршалла (высота красного столбика соответствует размеру помощи)

 

Значительно больший эффект принесло обеспеченное «планом Маршалла» снижение внутриевропейских таможенных и валютных барьеров и приток в Европу частного американского капитала, привлеченного государственными гарантиями.

Уже через год экономика ФРГ, освобожденная от бюрократического и налогового давления, начала расти. С 1950 по 1960 годы ВВП Западной Германии вырос втрое. Это был самый высокий темп роста ВВП среди развитых стран. Благодаря политике правительства 70% ВВП страны производили предприятия малого и среднего бизнеса.

«Если все усилия социальной политики направлены на то, чтобы каждого человека уже с момента его рождения уберечь от всех превратностей судьбы, то нельзя требовать от людей, воспитанных в таких условиях, чтобы они проявили в необходимой степени такие черты, как жизненная сила, инициатива, стремление к более высокой производительности, и прочие лучшие черты, судьбоносные в жизни и грядущем нации».

Людвиг Эрхард, министр экономики ФРГ в 1949—1963 гг.

 

В начале 1950-го Сталин снова возвращается к идее избавиться от «нелюбимого ребенка». Под давлением из Москвы на III съезде СЕПГ премьер-министр ГДР Отто Гротеволь напомнил делегатам об «исторической телеграмме» товарища Сталина, в которой ГДР была названа «краеугольным камнем для создания единой, демократической и миролюбивой Германии». Правительство ГДР начало готовить предложения правительству ФРГ, но без особого энтузиазма: было очевидно, что объединение Германии будет означать конец власти СЕПГ. В ноябре 1950-го ГДР сформулировало предложение: определить условия для проведения общегерманских выборов. Причем в Учредительном совете, который должен был выработать эти условия, ГДР должно было иметь паритет с втрое превосходящей ее по населению ФРГ.

Вильгельм Пик (слева) и Отто Гротеволь

 

В январе 1951-го канцлер Аденауэр сделал правительству ГДР встречное предложение: просто провести общегерманские выборы под контролем ООН. ГДР отказала, назвав контрольную миссию ООН «вмешательством во внутригерманские дела».

10 марта 1952 года Сталин делает последнюю попытку «решить германский вопрос» с выгодой для себя. Всем оккупационным державам была отправлена нота с проектом мирного договора стран-союзников с Германией. Проект договора, предложенный Советским Союзом, предполагал объединение Германии и даже существование германской армии при одном условии: неучастии Германии в военных блоках (имелся в виду, разумеется, НАТО).

 

Это было огромное искушение для союзников, для руководства ФРГ и для германского народа. И хотя канцлер Аденауэр назвал ноту Сталина тактическим маневром, призванным затормозить европейскую интеграцию ФРГ, страны-союзники вступили с СССР в дипломатическую переписку. Аденауэр, признавая лидерство США, подозревал Вашингтон в тайных переговорах с Москвой и опасался, что за его спиной будут заключено соглашение в духе потсдамского. Страх предательства со стороны западных покровителей был у канцлера так заметен, что его даже назвали «потсдамским синдромом».

Министр иностранных дел Великобритании сэр Айвон Киркпатрик писал об "антигерманском" поведении Аденауэра: «...Решающая причина в том, что доктор Аденауэр не доверяет немецкому народу. Он был крайне обеспокоен тем, что будущее германское правительство сможет прийти к взаимопониманию с Россией за счет Германии. Следовательно, он считал, что интеграция Западной Германии с Западом важнее, чем воссоединение Германии».

Сам Аденауэр высказался еще более определенно: "Lieber das halbe Deutschland ganz als das ganze Deutschland halb" ("Лучше половина Германии, чем целая полу-Германия").

Как знать, чем бы завершилась переписка союзников со Сталиным, если бы через 4 дня после появления ноты Сталина руководство ГДР, обеспокоенное перспективой потери всего, не выдвинуло дополнительные условия. Премьер Гротеволь заявил, что объединенная Германия должна будет прервать экономические связи с Западом, что её экономика должна будет основываться на пятилетних планах, и что в общегерманских выборах смогут участвовать только соответствующие Конституции ГДР партии.

Переговоры об объединении тут же провалились. 7 апреля Сталин отдал приказ спешно создавать армию ГДР. 26 мая ФРГ подписала договор с оккупационными державами, означавший конец оккупации её территории. На следующий день ГДР объявила внутригерманскую границу закрытой и начала укреплять ее колючей проволокой и пограничными патрулями. 8 июля Политбюро ЦК КПСС приняло решение о курсе на «строительство социализма» в ГДР.

Семь лет Восточная Германия и её 19-миллионное население оставались для СССР всего лишь предметом большого политического торга. Лишь твердое желание властей ФРГ построить успешное европейское государство с одной стороны, и жгучее желание властей ГДР удержать власть – с другой, не позволили Сталину и западным союзникам договориться о компромиссе. Компромиссе, который не только не позволил бы Германии достичь её современного положения, но и поставил бы под вопрос саму возможность появления Европейского союза.

В результате разъединения народа Германии человечество получило «чистый» эксперимент-соревнование буржуазного и социалистического общества. Но самой Германии этот эксперимент дался дорогой ценой.

 

Разъединение

Немедленно после «отмашки» из Москвы немецкие коммунисты развернули строительство нового общества. Фермеров загнали в сельскохозяйственные кооперативы. Малые предприятия подверглись массовой национализации. Для оставшихся частных предприятий были повышены налоги, что привело многих из них к банкротствам. Социалистические преобразования, как водится, сопровождались массовыми арестами: только за второе полугодие 1952-го число заключенных выросло более чем на 30 000 человек.

Не удивительно, что поток беженцев из ГДР в ФРГ нарастал с каждым годом. В переломном 1952-м от построения социализма бежало 182 393 человека. Рост цен на фоне повышения норм выработки привел летом 1953-го к восстанию, подавленному советской оккупационной армией. Более 100 человек погибли в ходе восстания. Более 1,5 тысяч участников восстания были осуждены.

Июнь 1953-го. Советские танки подавляют восстание в Берлине.

 

Хотя руководство ГДР и СССР назвали восстание «фашистским путчем», организованным империалитическими государствами, Запад на деле наблюдал за восстанием, но не предпринял никаких шагов. «Восставшим стало ясно, - писал Вилли Бранд, федеральный канцлер ФРГ в 1969—1974 гг., - что они остались в одиночестве. Появились глубокие сомнения в искренности политики Запада. Противоречие между громкими словами и малыми делами запомнились всем и пошло на пользу власть имущим. В конце концов люди стали устраиваться как могли».

Бойцы боевых групп рабочей милиции на параде по случаю 6-й годовщины образования ГДР, 7 октября 1955 года. Отряды рабочей милиции принимали активное участие в охране «внутренней» границы ГДР и ФРГ а так же в строительстве берлинской стены

 

Восстание заставило СССР резко снизить репарации и расходы ГДР на содержание оккупационной армии, что позволило правительству ГДР уменьшить цены и поднять зарплаты населению. В 1954-м СССР вовсе перестал взымать репарации, «простив» ГДР более $2,5 млрд военного долга, и вернул оставшиеся невывезенными 33 промпредприятия.

Позицию СССР в отношении «немецких товарищей» в июне 1961 г. озвучил заместитель председателя Совета Министров СССР А. Микоян: «Если социализм в ГДР не победит, если коммунизм здесь не окажется состоятельным и жизнеспособным, то и мы не победим». Немецкие товарищи беззастенчиво эксплуатировали идеологические и внешнеполитические амбиции КПСС. Партийный руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт добился от Никиты Хрущёва поставок советского сырья на льготных условиях под тем предлогом, что иначе ГДР не сможет «обогнать и перегнать ФРГ». Для масштабного поддержания экономики ГДР и других стран «народной демократии» в конце 1960 года было начато строительство нефтепровода «Дружба».

В 1962 г. Хрущев публично жаловался: «…товарищ Ульбрихт заявил: «Так, может быть, я не должен строить социализм в ГДР?» Товарищ Ульбрихт ставит вопрос так, как будто оказывает нам некую милость тем, что строит социализм. Он всегда приходит и требует от нас помощи».

Но переход СССР от политики репараций к масштабной экономической поддержке не изменил общественные настроения: в мятежном 1953-м ГДР покинули более 300 тыс чел. Бежали, в первую очередь, предприниматели и высококвалифицированные специалисты.  Так, в течение одного 1958 г. в ФРГ перебрался юридический факультет Лейпцигского университета почти в полном составе. Внутригерманская граница была давно перекрыта, поэтому единственной возможностью перестать участвовать в строительстве социализма для немцев оставался Западный Берлин, граница с которым оставалась открытой до августа 1961 года.

В марте 1961-го Ульбрихт направил Хрущёву план строительства вокруг Западного Берлина ограждений из колючей проволоки, которые бы остановили поток беженцев. Летом пошли слухи о скором перекрытии последнего «окна» между ГДР и ФРГ. Ульбрихт публично опроверг слухи, чем только усилил панику. За первые две недели августа 1961-го транспортный коридор между ФРГ и Западным Берлином пропустил более 47 тыс. беженцев, после чего была начата операция «Китайская стена».

Строительство берлинской стены, 1961 год

 

За двое суток – с 13 по 15 августа 1961 года – Западный Берлин был обнесен колючей проволокой, железнодорожное сообщение с ним и метро взято под контроль пограничниками.  Затем началось строительство каменной стены и системы заграждений вдоль нее, продолжавшееся до 1975 года. Немцы не оставляли трагических попыток прорваться на «загнивающий Запад»: за годы существования Берлинской стены 77 человек погибли, пытаясь её преодолеть. Но, в целом, сочетание кнута и пряника довольно скоро сформировало в довоенном поколении настроения конформизма. А молодежь, не знавшая искушений «западного образа жизни» и вовсе подрастала лояльной к ГДР и его восточному патрону.

 

Объединение

Загоняя своих граждан за колючую проволоку, правители ГДР продолжали декларировать стремление к объединению Германии. Но, разумеется, на своих условиях. «Историческая миссия ГДР состоит в том, - говорилось в программе СЕПГ 1963 года, - чтобы во всей Германии рабочий класс принял руководство, монополистическая буржуазия была лишена власти, и национальный вопрос был решен в духе мира и общественного прогресса».

 

 Последний парад ННА в день 40-летия образования ГДР.

 

По мере нормализации внутреннего положения партийное руководство ослабляло и конфронтационность своей внешней политики. В 1973 году, спустя 21 год после появления внутригерманской границы, был подписан Договор об основах отношений между ГДР и ФРГ, который позволил обоим государствам стать членами ООН. С конца 1973 года ГДР в публичной сфере перестает называть себя «Германия». Её германская марка становится маркой ГДР, Германскую академию наук переименовывают в Академию наук ГДР, Германское телевидение – в телевидение ГДР и т.д. Конституция ГДР декларирует появление отдельной, «немецкой социалистической нации». Еще в Конституции говорилось, что «ГДР навсегда и неразрывно связана с СССР». И это утверждение получило в конце 80-х неожиданное подтверждение.

Хотя руководство ГДР любило подчеркивать свою самостоятельность, а в отношениях с СССР и способность «хвоста крутить собакой», судьбу восточногерманского государства снова решили без его участия.

К началу горбачёвской перестройки не только советская экономика дышала на ладан. ГДР уже много лет подряд поддерживала самый высокий среди стран СЭВ уровень жизни, занимая деньги на Западе, продавая туда произведения искусства, антиквариат, донорскую кровь и даже политических заключённых: с 1963 по 1989 гг. правительство ФРГ заплатило ГДР 3,4 млрд марок за освобождение и передачу на Запад 33 000 узников. К 1989 году долг ГДР западным странам составлял почти $30 млрд. Тем не менее, главный идеолог СЕПГ Курт Хагер так отозвался о затеянной Михаилом Горбачёвым перестройке: «Если сосед переклеивает обои, то это не означает, что нам надо делать то же самое».

 

Анекдоты ГДР

Двоюродные братья, один с востока («осси»), другой с запада («весси»), встретились в Берлине. На прощание «весси» говорит: «Напиши мне, как у вас дела». — «Это не просто, — отвечает «осси», — у нас все проходит через цензуру». — «Пустяки, — говорит «весси», — если все о’кей, напиши мне черными чернилами, а если есть проблемы — зелеными». Через месяц «весси» получает письмо черными чернилами: «У нас все чудесно. Дела в стране идут все лучше. Люди счастливы. Можно купить все что угодно: масло, яйца, апельсины, свежую рыбу. К сожалению, нет только зеленых чернил».

Музыкант в трамвае читает партитуру. Человек из «Штази» задерживает музыканта по подозрению в шпионаже. Задержанный пытается объяснить, что это фуга Баха. Через час допрашивающий возвращается и орет на задержанного: «Кончай темнить, твой Бах уже сознался!»

Хонеккер лежит на пляже и видит восход солнца. «Добрый день, милое солнце», — приветствует его Хонеккер. «Добрый день, товарищ председатель Госсовета, — отвечает солнце. — Желаю вам удачного, приятного дня, товарищ председатель!» Вечером, когда солнце заходит, Хонеккер благодарит его: «Спасибо, милое солнце, день был действительно приятным!» — «Да пошел ты… — отвечает солнце. — Я уже на Западе!» 

 

Немудрено, что первые переговоры об объединении Германии Горбачёв проводил в 1988 году с канцлером ФРГ Гельмутом Колем без участия «немецких товарищей». К этому времени в ГДР уже запрещали «перестроечную» советскую прессу и кино-теле-документалистику. Но процесс распада социалистической системы становился неконтролируемым.

Еще годом ранее Горбачёв так высказался о перспективе объединения Германии: ««Да, мы за объединение. Но, во всяком случае, не при моей жизни». Но к 1988-му рост промпроизводства в СССР уже несколько лет составлял 1-2%. Треть предприятий была убыточной, а еще треть получала прибыть, близкую к нулевой. В 1989-м стратегию перестройки и ускорения признали провалившейся. В стране начался глобальный дефицит товаров массового спроса и маячила перспектива голода. Советскому Союзу стало не до геополитического престижа.

Поэтому президент США Джордж Буш на встрече с Гельмутом Колем 24 февраля 1990 года высказался более чем определенно о позиции СССР в переговорах: «Мы одержали победу, а они нет. Нельзя позволить Советам извлечь выгоду из поражения. Мы не позволим Москве определять, останется Германия в НАТО или нет».

В июле 1989 года СССР официально объявил об отказе ограничивать суверенитет стран-участниц Организации Варшавского договора. В августе Венгрия открыла границу с Австрией, и поток немцев из ГДР устремился на Запад. ГДР перекрыла границы и с социалистическими соседями. 17 октября с благословения Горбачёва Политбюро СЕПГ сместило Эрика Хонеккера с поста генерального секретаря.

В ноябре 1990 года Михаил Горбачев и Гельмут Коль подписали в Бонне Договор о добрососедстве между СССР и ФРГ. К этому времени ГДР уже месяц как не существовала

 

Тем временем финансовое положение Восточной Германии продолжало ухудшаться. В январе 1990-го Председатель Совета Министров ГДР Ханс Модров прилетел в Москву, чтобы заручиться поддержкой СССР. Однако Горбачёв ответил, что теперь это дело не Советского Союза, что объединение Германии неизбежно, и отправил Модрова договариваться к Колю. Модров возмутился готовящимся «аншлюсом» ГДР, но к Колю полетел. Канцлер ФРГ ответил, что более поддерживать правительство восточного соседа не намерен, и что ГДР следует готовиться к объединению.

В марте 1990 года на парламентских выборах в ГДР 48% голосов получил созданный по инициативе канцлера Коля «Альянс за Германию». С одной стороны, это был первый результат среди всех партий, с другой – партия, созданная  ради объединения Германии, набрала меньше половины голосов избирателей. Тем не менее, новое правительство незамедлительно приступило к переговорам – но не о решении, объединяться ли (оно было принято без участия ГДР), а о процедуре объединения.

В 0.00 3 октября 1990 года ГДР перестала существовать.

 

После объединения

Опрос, проведенный в 1991 году Институтом прикладных социальных исследований, показал, что 62% восточных немцев и 59% западных «в большой степени» или «очень» не удовлетворены развитием событий после объединения.

Около миллиона человек перебрались после объединения из восточных земель в западные. Спустя 20 лет после объединения средний заработок на Востоке оставался ниже западного показателя на 25%, а безработица вдвое выше.

По мнению экс-премьер-министра Бранденбурга Матиаса Платцека (СДПГ), представителей ГДР «принудили к быстрому аншлюсу вместо равноправного объединения», одним из следствий которого стала «беспощадная деиндустриализация Восточной Германии».

Тоска по временам ГДР среди «осси» (восточных немцев) до сих пор носит массовый характер и даже получила особое название – остальгия. Преуспевают магазины и отели, обслуживающие «остальгирующих» немцев. «Жизнь в ГДР была для многих более понятной и простой», - объясняет причины «остальгии» профессор социологии Клаус Шрёдер.